Белугин (вполголоса). Ишь наругатели какие!
Забиякин. И что ж бы вы думали? Этой, можно сказать, блистательной фразе приятель мой обязан был местом! Его сиятельство улыбнулись: «Ну, уж, говорит, коли так тебя забрало, дать ему место станового!» Оно выходит и справедливо, что с вельможами нужно быть завсегда откровенным, – потому что вельможа, вы понимаете, так воспитан, что благородство чувств ему доступно… Вот был у нас начальник – Бенескриптов (из прискорбных-с), так этот, бывало, и разговаривать не станет. «Давай, говорит, мне прежде наличными». Ну, а сами знаете, где же благородному человеку наличных взять? благородный человек является как есть, с открытою душой… Другое дело впоследствии, когда, знаете, оперится… ну, тогда точно что было бы неблагодарно не уделить начальству.
Живновский (задумчиво). Ну, нет, от меня уж не отвертится… я, пожалуй, и за горло ухвачу. (Поднимает руки и расставляет пальцы граблями.)
Забиякин. Конечно-с; такого подчиненного, как вы, иметь приятно.
Живновский. Еще бы! насчет этой исполнительности я просто не человек, а огонь! Люблю, знаете, распорядиться! Ну просто, я вам вот как доложу: призови меня к себе его сиятельство и скажи: «Живновский, не нравится вот мне эта борода (указывает на Белугина), задуши его, мой милый!» – и задушу! то есть, сам тут замру, а задушу.
Белугин плюет.
Не плюйся, не плюйся, борода! погоди плеваться-то!
Те же и Налетов.
Налетов (входит с шумом; в одном глазу у него стеклышко; он останавливается посреди залы и окидывает взглядом просителей. Пафнутьев ему кланяется). Э… скажите, пожалуйста, князь принимает?
Ответа нет; только Пафнутьев подается вперед, но и тот шмыгает.
Э… это удивительно! в передней никого нет… что за genre! (Ходит по зале.)
Белугин (вынимает из жилетки серебряную луковицу). Да-с; теперича будет часика три, как дожидаемся… (К Скопищеву.) А что, Егор Иваныч, видно, убраться отселева за добра-ума.
Скопищев (вздыхая). Дело-то наше такое… нет, уж заодно, видно, подождать, Фома Савич.
Белугин. А и то ин подождать; дело-то у нас больно уж ровно очень несообразное затеялось… никогда и не слыхивано: такое, братец ты мой, дело!
Скопищев. А что?
Белугин. Да такое, братец ты мой, дело, что даже заверить трудно. Задумал я, братец ты мой, строиться, воображение свое то есть соблюсти… (Продолжает рассказывать шепотом.)
Налетов (очень громко). Э… однако ж я не привык так долго дожидаться… (Обращается к Забиякину.) Сделайте одолжение, доложите хоть вы князю, скажите ему, что помещик Налетов приехал.
Забиякин (с сладкою улыбкою и жмуря глаза). Извините меня, Александр Петрович, но я не имею права, я не осчастливлен доверенностью князя. (Показывает на дверь, ведущую во внутренние покои, как бы желая сказать, что он не смеет войти туда.)
Налетов. Какая это, однако ж, досада! Но скажите, пожалуйста, почему ж вы меня знаете?
Забиякин. Помилуйте-с… вы довольно по губернии известны своим просвещением.
Налетов. Э… однако ж князь, кажется, этого не знает.
Забиякин (улыбается, мотает головой и показывает на лоб). Не взыщите-с.
Налетов. Д-да? ну, это другое дело!
Входит дежурный чиновник очень смирной наружности.
Э… скажите, пожалуйста, мой любезный, скоро князь принимать будет?
Чиновник. Неизвестно-с.
Налетов. Э… в таком случае доложите, пожалуйста, князю, что помещик Налетов приехал засвидетельствовать им свое почтение… помещик Налетов.
Чиновник. Я не смею докладывать; их сиятельство завтракать изволят.
Белугин (вполголоса). Так-то вот все ест! Давеча чай с кренделями кушал, теперича завтракает, ужо, поди, за обед сядет – только чудо, право, как и дела-то делаются!
Налетов. Э… однако ж это странно! скажите, пожалуйста, где я могу, по крайней мере, найти Леонида Сергеича Разбитного? хоть бы он объяснил князю, что я не кто-нибудь…
Белугин (тихо Скопищеву). Подождешь, брат; больно высоко крылья подымаешь!
Чиновник. Леонид Сергеич с князем кушают… прикажете сказать им?
Налетов. Да, пожалуйста. Чиновник выходит; Налетов продолжает ходить по зале в напевает вполголоса, а по временам и довольно громко, какую-то арию.
Живновский (вполголоса Забиякину). Это что за птица?
Забиякин. Налетов, Александр Петрович, здешний помещик… образованнейший.
Живновский. А, понимаю, фюрлю-мюрлю… В одном кармане пусто, в другом ни алтына, а в голове ветры северные ду…ют, гулять не пойду.
Забиякин. Нет, поручик, Александр Петрович помещик достаточный. С ними, можно сказать, все здешние власти в духовном свойстве обретаются.
Живновский. А не знаете вы, зачем он сюда приехал?
Забиякин. А, право, не могу вам доложить… Должно полагать, что по делу об умертвии черноборской мещанской девки Пучеглазовой.
Живновский. А что? видно, тово… (Делает движение рукою сверху вниз.)
Забиякин (улыбаясь). Должно быть, что не без того-с. По человечеству, знаете… А ведь прискорбно будет, поручик, если вы, с вашими познаниями, с вашими способностями, с вашим патриотизмом – потому что порядочный человек не может не быть патриотом – прискорбно будет, если со всем этим вы не получите себе приличного места…
Живновский. Кто? Я не получу? нет-с, уж это аттанде-с; я уж это в своей голове так решил, и следственно решения этого никто изменить не может! Да помилуйте, черта же ли ему надобно! Вы взгляните на меня! (Протягивает вперед руки, как будто держит вожжи.)